– 7 –
Это будетъ прямым последствиемъ Его благородной терпимости,
снисхождения к слабостям людскимъ и необъятной Его любви
к человѣчеству. Ею дышетъ каждое Его слово! А я, Понтій
Пилатъ буду слѣпым орудиемъ Провидѣнія, какъ говорять
Его послѣдователи, т. е. нашему—фатума!
Но чѣмъ болѣе Онъ полъзовался свободою слова, тѣмъ болѣе
Он возмущал евреевъ Мое отрицательное покровительство нажило и мнѣ злыхъ враговъ между ними, — не между народомъ а среди сильныхъ и богатыхъ, которыхъ Назорей безпощадно бичевал в проповѣдяхъ Своихъ, а эти проповѣди соотвѣтствовали моей политичской программѣ и инструкціи Кесаря.”Книжники,фарисеи и мытари, твердилъ Онъ, вы порождение ехидны,вы крашенные гробы съ костями мертвыхъ и всякой нечистоты”.”Мѣдная монета вдовицы, говорилъ Онъ есть для Бога дороже злата жертвуемаго лицемѣремъ во храмѣ въ ввиду предстоящего народа!»
В преторию начали поступать жалобы. Мнѣ указывали, что Iерусалимъ не разъ побивалъ каменьями подобныхъ учителей; стращали,что такая же участь предстоитъ и Iисусу… угрожали жалобою самому Кесарю, если не приму мѣръ къ прекращенію Его дерзостей
Но я предупредилъ ихъ. Самъ подробно написалъ Кесарю. Мои дѣйствія одобряли, но въ присылкѣ подкрѣпленій, коими я мог бы смирить готовящися бунтъ, постоянно отказывали. Чтобы не уронить власть мою вынужденными уступкамп передъ материальной силою, и чѣмъ-нибудь отклонить грозу, я рѣшился на такую меру:
велѣлъ привести къ себѣ Іисуса.
О другъ! Когда Онъ вошелъ въ преторію, я стоялъ среди зала. Мнѣ Почудилось вдругъ, что я окаменѣль, что желѣзныя руки пригвоздили ноги мои къ мраморному полу. Своды зала, казалось,дрогнули и колонны пошатнулись, а висѣвшіе золотые щита,- это эмблема кесарева,—звенѣли на стѣнахъ! Неудивительно если теперь дрожь пробѣжить по моимъ дряхлымь коленям , которымъ охладѣвшая кровь отказываетъ въ подкрѣплении но тогда я еще былъ въ силахъ, вь жилахъ текла и подкрепляля кровь римлянина и испанца… Передо мною стоялъ невозмутимо спокойно, съ глубокого вѣрою въ Свою правоту, Назорей и легкимъ движеніемъ руки какъ-бы говориль мнѣ:
— Вотъ Я!
Непонятное чувство страха овладѣло всѣмъ монмъ существомъ при виде
впервые необыкновеннаго типа человѣка, какой ни снился
ни одному изъ нашихъ геніальнейшихъ ваятелей;
но ведь многие изъ нихъ умѣли въ совершенствѣ олицетворятъ богов
и всякихъ, героевъ.
—Iисус
едва выговорилъ я, наконецъ, и — голосъ мой дрожжалъ-Iисус я
болѣе трехъ лѣтъ слѣжу съ большимъ вниманием за Твоими
» дѣлами. Ты пользовался полнѣйшею свободою и я об этом-
не жалѣю. Изучалъ-ли Ты Сократа или Платона — не знаю, но в Твоемъ ученіи столько величавой красоты столько необъятной любви къ роду человѣческому,что по моему мнению Тебѣ должны уступить первое мѣсто величайшие мудрецы мира. Императору все извѣстно, и я счасливъ что мой справедливый взглядъ на Твои передъ людьми заслуги онъ вполне одобрилъ и самъ его раздѣляетъ. Но Тебѣ, конечно известно как и мнѣ, что Твоею проновѣдью возбуждена страшная злоба в народѣ. Это понятно. И у Сократа въ Афинахъ были враги сведшіе его въ могилу, но здѣсь враждуютъ и противъ меня за то будто-бы я потворствую Тебѣ, с целью лишить евреевъ и
той малой, по ихъ мнѣнию, доли гражданскихъ правъ которою пользуются они
подъ римскимъ правительствомъ.
Я вовсе не думаю приказывать, но прошу Тебя:
будь воздержаннѣе въ рѣчахъ, не разжигай страстей враговъ нашихъ. Они сильны, въ своѣмъ озлобленіи готовы поднять всю челядъ городскую, а—это звѣри! Ты тѣмъ избавишь и меня отъ грустной необходимости прибѣгнуть къ силѣ и пролитію крови.
Назорей отвѣтствовалъ:
— Владыка земной! Твое сужденіе—плодъ ложной мудрости. Новели водопаду, стремящемуся съ вершины горы, остановнть свои струи на полупути, дабы оставались цѣлыми корни деревъ, зеленѣющихъ въ низменной долинѣ. Онъ скажетъ вь отвѣтъ: я знаю только законы силы Божіей. Одному Богу нзвестно зачѣмъ, и куда бѣгуть стремнины водъ. По истинѣ говорю тебѣ, не разцвѣтутъ еще и розы Саронскія, какъ пролита будеть кровь Праведника!
— Но я не хочу, чтобы Твоя кровь текла!— отвѣчалъ я. — Ты съ Твоею мудростію во сто кратъ дороже мнѣ всѣхъ этихъ. гордецовъ и буйныхъ фарисеевъ. 0, они въ римской снисходітельности и долготерпѣніи видятъ только слабость; въ дикомъ безуміи они не хотятъ знать, что волчица Тибра прикрывается иногда овечьею шкурою. Помни, я Твой заступникъ: пусть моя преторія будетъ Тебѣ убѣжищемъ въ грядущей бѣдѣ. Сюда вторгнутъся они не посмѣютъ.
Іисусъ тогда смиренно сдѣлалъ отріцательное движеніе головой и, сь божественною улыбкою на устахъ, произнесъ:
— Когда наступить чась, предвозвѣщенный пророками пе станетъ убѣжища Сыну человѣческому ни на землѣ, ни въ преисподней земли! Мѣсто Праведнаго тамъ,… на небесахъ! Что написано пророками, тому—совершиться!
— Молодой человѣкъ!— и слова мои едва вырвались изь груди,— я просилъ только. Ты слышалъ. Но теперь ради спокойствія страны, мнѣ ввѣренной, я вынужденъ приказать Тебѣ-бытъ умѣреннѣе въ рѣчахъ,—а приказъ мой долженъ быть исполненъ. Ты все слышалъ. Иди и—да хранять Тебя боги!
И это требованіе я безсознательно могъ только произнести вполголоса. Положительно не въ силахь я былъ, какь вь иныхъ случаяхъ, говоритъ съ необходимого строгостію въ тонѣ съ этою необыкновенною личностію, которая, по свидѣтельству Его учениковъ—и весьма достовѣрному, — укрощала бури на морѣ единымь мановениемъ руки.
— Владыка земноЙ,—отвѣчалъ Онъ.— Я не пролитие крови проповѣдываю людямъ, а любовь и милосердіе къ ближнему. Я явился на землѣ во дни, ісогда славиый Кесарь Августь даровалъ миръ всѣмъ народамъ римскимъ. Не я ищу гибели, а она Меня ищетъ по волѣ Отца, начертавшагомнѣ путь. Оставь же искать недосягаемое. Не въ твоей власти спасти Жертву, предназначенную для искупленія!
И произиеся это, Онъ, какь лучезарное видѣніе, скрылся за завѣсою базилика.
Что мнѣ оставалось дѣлать? Ожидать вѣлений судьбы? Пытался я совѣщаться съ тетрархомь іудейскимъ; тотъ вскорѣ умерь. изьѣденный червями. Иродъ былъ на сторонѣ закононачальнніковь. Онъ не замедлилъ-бы рѣшить участь Іисуса, но, зная взглядъ Кесаря, страшился его гнѣва и хотѣлъ меня сдѣлатъ орудіемъ своей злобы. Я отвѣчалъ прямо, что Іисусъ, по моему сужденію, такой великій философъ, какіе являются вѣками, чтобы переродить умъ человѣческій, дряхлѣющій подобно телу отъ времени, что въ проповѣдяхъ Его нѣтъ опасности ни для правитедей, ни для народа, что это извѣстно и Риму, что тамъ даже желательно, чтобь Іисусъ пользовался свободою безъ стѣсненія.
У Ирода мелькнула на лнцѣ ядовитая улыбка.
– 8 –
Приближались мартовскiе Иды.У евреев наступал великiй праздникъ.Народные страсти особенно разгораются в это время в Иерусалимѣ.Главные бунтовщики тѣм и воспользовались.Мнѣ донесли,что сокровища храма расточаются на подкуп.Дикiя толпы сновали по улицамъ города,неистово требуя казни Iсусовой.Что было предпринять для отвраще-
нiя опасности? Центурiону наносили оскорбленiя, плевали ему в лицо.Я второпяхъ снова написал в Птолемеиду губернатору Сирiи о присылкѣ войскъ.Отвѣта не было
За каждымъ шагомъ Iисуса слѣдили.
Необузданная толпа чувствуя мое бессилiе,въ беспарядке носилась по городу подстрекаемая первосвященниками.Пр-