Книги 8

  Василий Иванович Немирович-Данченко.»Христос посреди нас.»

О авторе

Удивительно: книги Василия Ивановича Немировича-Данченко читали, имели в своих библиотеках Александр Второй, Карл Маркс, Некрасов, Толстой… А он жил — и все работал! — еще при многих из нас (1845— 1936)… Точнее, мог бы еще работать для нас, в своем отечестве, вместе со своим младшим братом, известным театральным деятелем Владимиром Немировичем-Данченко. Об известности же старшего из этих братьев писала через несколько лет после революции эмигрантская газета «Русское эхо»:

«В России нет грамотного человека, который не знал бы Василия Ивановича Немировича-Данченко. Несколько поколений русских читателей выросли на его книгах. Деды, отцы, внуки — «Немировича» знали все: от солдата до царя, от семинариста до митрополита, от гимназиста до… Плеханова».

В самом деле: в творческом отношении возраст этого старейшего русского романиста назвать «преклонным» было невозможно — живопись и энергия его фразы, глубокомыслие и ясность его выводов… Вот, например, как характеризует он одного из тех, с кем встречался на дорогах своей долгой жизни (речь идет об авторе романов «Нагая маха» и «Кровь и песок»):

«Бласко Ибаньес, социалист и писатель, как-то при встрече сказал мне с горечью: «Бог создал на земле рай, а люди сделали его адом…» Да, он, Ибаньес, отзывчивый человек, думал, что положение бедных можно исправить революцией — и для утверждения социалистических идей отдал свое состояние и свои руки. Но за письменным столом этот великий испанец видел все, здесь он являлся трибуном правды всех…»

Конечно, хотя Василий Немирович-Данченко до самых последних своих дней писал художественную прозу , его воспоминания в это время воспринимались с особенным интересом: столько он знал и знавал — стольких! Самых деятельных людей того времени, которое уже тогда, в тридцатые годы, уходило в историю…

Однако Василий Иванович Немирович-Данченко и сам — часть истории, в том числе истории русской литературы. Сто сорок томов напечатанного, четыре собрания сочинений… Недаром, еще, когда он был молодым, Салтыков-Щедрин выразился в свойственном ему ключе: «Немирович работает днем, а Данченко — ночью…» Один из его критиков, «поддержав» дружеское, в общем, замечание М. Горького о том, что «вредно писать так много», сказал: «Василий Иванович пишет так много, что иногда — хорошо». В ответ можно продолжить: как же, действительно, много работал этот человек, если написал так много хорошего…» Некоторые его книги переиздавались до десяти раз! И даже в Русском Зарубежье, в этом, как он говорил, «последнем томе моей жизни», Василий Немирович-Данченко был одним из самых издаваемых писателей.

Содержание книги.

Да, признает автор, конечно же, приход России на Кавказ — это и участие в судьбе народов-единоверцев (геноцид против христиан подчас принимал здесь уже не стихийные, а государственно управляемые формы, отсюда десятки посольств с мольбой о присоединении армянского и грузинского народов к России — и скольких тысяч своих сынов стоило России это спасение); да, это и наши естественные геополитические интересы (не мы — прошли бы Кавказом турки, и опять встретились бы с ними в низовьях издревле славянского Дона). Однако писатель Василий Немирович-Данченко изображает в своих «кавказских» произведениях состояние душ, совершенно отличное от нынешнего, например, в Чечне… Враги тогда уважали друг друга — было тогда за что друг друга уважать! Все-таки, в отличие потом от советской, царская власть оставила внутреннюю жизнь кавказских народов им самим (свободу вероисповедания, местное самоуправление, суд).

Прекрасное знание автором горской, казаческой, гарнизонной жизни помогало ему написать картины Северного Кавказа XVIII — первой половины XIX века — интереснейшие и по своему содержанию, и по национальному и природному колориту. Долг, честь, священное чувство защиты родной земли, благородство — все это, переплетаясь в обстоятельствах и борьбе, тем более ярким высвечивало чувство, не знающее ни границ, ни наций — чувство любви. Или — такие естественно присущие горцам черты, как мужское достоинство, верность слову, данному хотя бы противнику. Уже даже в небольшом по своему объему рассказе «Страшные люди» достаточно хорошо передано это беспримерное по благородству чувство — не окончательное, тогда еще невозможное примирение, но — куначество. Та вражда-дружба лезгин и русских, которая впоследствии вылилась в такое тесное вхождение в обычаи, сказать шире, в народную культуру друг друга.

Хотя, как убедится читатель, не только этим у Василия Немировича-Данченко наполнено то утро его жизни, которое он вспоминает во многом автобиографическом рассказе. Поистине прекрасным, на всю жизнь, вкладом в душу было уже само восприятие всего окружающего его тогда — юное, яркое и… на удивление понятное, даже родственное «взрослым» лезгинам.

Начало жизни будущего писателя было походным, в передвижениях по местам службы главы семьи… Боевого офицера, снискавшего расположение, как начальства, так и местного населения также в качестве военного администратора.

Затем, как и было положено в таких, потомственно военных семьях — семь лет в том самом «корпусе», в который собирался в этом рассказе отдать сына комендант Дербента (в кадетском училище). И… можно себе представить, какая ломка привычек и представлений о жизни предшествовала решению почти уже выпускника корпуса вступить не на офицерское поприще, а в университет (Петербургский, в 1862 г.). «Призвала» Литература: писать и печатать стихотворения и рассказы начал он еще в училище.

Но «призвала-то» она, литература, духовно, а жить физически на первые гонорары было ох как трудно! И не только «на первые»… И не только — ему одному… Потом Василий Иванович вспомнит из «писательской жизни» того времени:

«Тогда я еще всего тверже, лучше, чем в редакции, знал дорогу к ростовщикам. Впрочем, не забывали эту дорогу, «закладывали» и те, кто был постарше меня: Глеб Успенский, Мамин-Сибиряк, Помяловский… Как-то появился здесь, во время одного из таких наших «посещений», Александр Слепцов — больше, правда, революционер, чем литератор… Увидел около дома знакомых, застеснялся, потом обронил, как бы мимоходом: « Я, знаете ли, сюда к одной даме…»

Так мы потом ростовщиков и называли: «слепцовскими дамами». Однажды у одной из таких «дам» (знаменитого Карповича — 10 процентов в месяц и за первый — вычет вперед!) я натолкнулся на поэта Якова Полонского, меланхолически мне заметившего: «Музы, мой юный друг, те же дамы — они дорого стоят…»

При оформлении заклада расписывались… Рассказывали, что некоторые из ростовщиков впоследствии хорошо заработали на продаже автографов знаменитых писателей».

Однако,возвращаясь к теме «духовного призыва», отметим: армия, солдаты и офицеры, станут той средой, в которой потом пройдут многие и многие дни жизни Василия Немировича-Данченко. А сам он будет признан в ней «авторитетнейшим из военных писателей».

Так, в 1876 году, уже, будучи широко известным, читающей России, он — среди русских добровольцев, сражающихся за свободу Сербии. Был на этой войне и отмечен — орденом Святого Георгия и… турецкой пулей. Но через год — возвращается на Балканы, на этот раз в Болгарию, за свободу которой вступилась тогда Россия… Изданную затем книгу («Год войны», 1879) — еще раньше в качестве репортажей боевого корреспондента перепечатали из русской периодики все крупнейшие газеты Европы и Америки. И даже одна из газет Стамбула — настолько ярки и достоверны были свидетельства очевидца этой войны. По возвращении же домой все увиденное, и пережитое переплавлялось в художественные произведения; из них, о войне в Болгарии у Немировича-Данченко — наиболее значительный роман «Боевая Голгофа».

Затем писатель становится горестным очевидцем сначала русско-японской (он ее называл «слепой войной»), а затем и русско-германской войны… О первой из них, кроме нескольких книг рассказов и очерков — роман «На братских могилах», о второй — сразу вошедший в его очередное «новое» собрание сочинений — роман «Под дамокловым мечом». Да, если к его литературным свидетельствам о прежних войнах еще как-то и применимо высказывание одного из его современников: «…он словом, как Верещагин кистью, обслуживает многих приверженцев батальной живописи» (как видим, сам тон этой довольно односторонней характеристики не очень дружествен к ним обоим), то теперь взгляд писателя на войну как таковую становится куда более критическим… То есть все та же, что и в «Боевой Голгофе», любовь к русскому солдату в рассказах «Порт-Артур», «Ave Maria», но уже — отход здесь от того религиозно-государственного патриотизма, который был столь жесток и действительно слеп в борьбе с японцами за корейские и китайские, а с немцами за польские земли. Не потому ли еще мы пожали на кровавых нивах тех «слепых» и ненужных народу войн… наши кровавые революции?

И еще… Читая теперь «кавказские» и «балканские» романы писателя, встречая персонажей первых в рядах турецкой армии, с которой наша сражалась потом на Балканах, стоит задуматься и в связи с нынешними событиями на Кавказе: не встретят ли российские солдаты, наши миро¬творцы на Балканах, новое пополнение из Чечни в отрядах боснийских мусульман в случае ее «замирения», подобного прошлому? Не аукнется ли нам — и у себя дома… Ведь мусульманских народов живет немало в России, ибо в России все-таки в большинстве случаев национальный вопрос решался в пользу сожительства с коренным населением, а не так, как он «решался» в Австралии или в Северной Америке…

В 1929 году, 6 июня, пражское радио более четверти часа вещало (без перевода) на русском языке — «буржуазная» Чехословакия отмечала День русской культуры. От ее имени, от имени великой культуры великого народа говорил Василий Иванович Немирович-Данченко. Он обращался не только к русским эмигрантам, но и ко всем славянам. И все — словаки, чехи, поляки, сербы, македонцы, словены, болгары — понимали этого уже более полувека известного им писателя, все понимали русский язык — потому что хотели тогда его понимать — до того, как братство славян, историческое, вне границ и собственных укладов внутренней жизни, было, нами подменено «лагерем социализма».

Хотя уже и тогда, в тридцатые годы, славяне в Европе с горечью видели, как разрывают родственную им русскую культуру… Казалось, только бы радоваться, как того, кто выступал от ее имени, Василия Немировича-Данченко, спешили поздравить с его — 80, 85, 90-летиями великие деятели этой культуры: Рахманинов, Репин, Шаляпин… «Да сохранит вас Бог на нашу общую радость!» — это из письма Бунина. Но ни слова ему — с родины, из СССР… Где и праздника не было такого — Дня русской культуры.

И, значит, наоборот… Будто уже и не было для эмигрантов одного из создателей Московского Художественного театра, так много сделавшего для развития русского театрального искусства. Но — теперь столь признанного в СССР официально за постановку на сцене «Врагов» Горького и «Любови Яровой» Тренева. Жаль — не видели они этих спектаклей… Иначе бы, может, и признали сами, что искусство в СССР подчас делает невозможное. Но нет: и там, и здесь знали тогда одного — «своего» Немировича-Данченко… Пожалуй, что, не было в нашей отечественной культуре более разительного примера ее разрыва, чем это насильственное разъединение родных братьев. Каждая сторона видела за каждым из них свою Россию: здесь признавали ее только советской, там говорили, что Россию они увезли с собой.

Что же, время — на все, что происходит… А Россия всегда одна — единая и неделимая духовно. Из этой России Василий и Владимир Ивановичи Немировичи-Данченко не эмигрировали никогда. Файл PDF 300 мгб.

Юрий Сенчуров

  Василики Ралли. «Лебосские мученики»

О авторе

Госпожа Василики Ралли, автор нижеследующего произведения, не профессиональный литератор, но нельзя не отметить ту непосредственность и искренность, с которой она описывает увиденное и услышанное ею в своих многочисленных необычных сновидениях и в ходе чудесных событий, происшедших как с ней лично, так и с её покойным супругом Ангелосом Раллисом — одним из тех, кто стоял у истоков прославления Фермийских мучеников. То, о чём пишет Василики Ралли, относится к числу первых и самых достоверных личных свидетельств, поскольку мощи святых были обретены на территории оливковой рощи, принадлежавшей их семье. Сны, видения и ряд других сверхъестественных явлений взбудоражили тогда местных жителей — одни из них всею душою приняли, а другие, наоборот, не приняли тот необычный способ, который избрал Бог, чтобы явить миру Своих святых…

Содержание книги.

Интересная книга.Святые мученики стали являться в снах автору книги ее муже и жителям селения Ферми,через 500 лет после своей кончины.
Не будем вдаваться в подробности тех повествований о явлении святых, которыми заполнены страницы этой книги. И если в каком-нибудь месте у читателя возникнет недоумение, то пусть это не помешает ему увидеть за частностями главное, за деталями описания тех или иных событий — волю Всевышнего. Впрочем, у каждого читателя свои особенности восприятия. Не все одинаковым образом постигают истину, а тем более истину в чьём-либо изложении. Почему порой и находят для себя благодатную почву разного рода лжепророки, еретики и демагоги, спекулирующие на религиозном рвении простых людей. Итак, прочитайте про этих святых, познакомьтесь с ними, полюбите их и призовите их на помощь — себе, своим близким и автору настоящих строк. Все мы имеем нужду в молитвах, и все должны молиться друг за друга. Дай Бог, чтобы святые мученики стали нашими подлинными друзьями, всегдашними «небесными заступниками нашими и молитвенниками ко Господу». Аминь.В упакованном виде 2 файла PDF и FB2.

Скачать: Rallis

Скачано: 38, размер: 6.9 MB, дата: 16.Сен.2022

  Молитвы на русском языке

Скачать: Molt Rus

Скачано: 48, размер: 428.5 KB, дата: 16.Сен.2022

  Архимандрит Амвросий(Юрасов) О вере и спасении

ДУША МОНАСТЫРСКОЙ СЕМЬИ

Архимандрит Амвросий (Юрасов) — духовник православного братства «Радонеж», участник передач радиостанции «Радонеж», президент межрегионального общественного фонда содействия духовному и нравственному просвещению «Вознесение», основатель и духовник Свято-Введенского женского монастыря в г. Иванове, председатель епархиальной комиссии по канонизации святых, начальник епархиальной Тюремной Миссии, гл.редактор газеты «Слово утешения». Награжден орденами св.блгв.кн.Даниила Московского, прп.Сергия Радонежского и другими духовными и светскими наградами. 8 сентября 2008 года архимандриту Амвросию исполнилось 70 лет. Когда смотришь на батюшку, его бодрость, подвижность, забываешь о его летах, о годах многотрудной жизни.

Родился батюшка в 1938 году в с.Огни Алтайского края в многодетной крестьянской семье. Его родители — люди верующие — открыли будущему пастырю истину, что Бог есть. Отец погиб на фронте в первые дни войны, а мама прожила долгую жизнь и перед смертью приняла Великую схиму. С детства о.Амвросий узнал, что такое голод и гонения на православных. Став постарше, работал на шахте, потом — армия, спорт, усиленные занятия боксом.

Скачать: Ovisp

Скачано: 49, размер: 570.1 KB, дата: 16.Сен.2022